В ГРОДНО СУДЯТ 55-ЛЕТНЮЮ ЖЕНЩИНУ. ОНА ГОВОРИТ, ЧТО ДЕВУШКИ ИЗ ОМОНА БИЛИ ЕЕ В БУСЕ, ТЕ — ЧТО ЭТО ОНА ИХ УКУСИЛА

В Гродно начался суд над 55-летней Мариной Поликарповой, которая была задержана 9 августа. Женщину обвиняют по статье 364 УК «Насилие либо угроза применения насилия в отношении сотрудника органов внутренних дел». По версии обвинения, женщина принимала участие в несанкционированном мероприятии, а после задержания в служебном микроавтобусе, пытаясь покинуть транспортное средство, «противодействовала сотрудникам милиции и умышленно применила насилие». Пострадавшие — сотрудницы гродненского ОМОНа прапорщики милиции Дарья Бондарчук и Мария Мазуркевич. Первую обвиняемая укусила за руку, вторую, по версии следствия, ударила по лицу. Дело рассматривается в суде Ленинского района Гродно судьей Русланом Гуриным, рассказывает TUT.BY.

Потерпевшие сотрудницы ОМОНа. Фото: svaboda.orgПо версии обвинения, 55-летняя фармацевт Марина Поликарповапримерно в 22.20 9 августа принимала участие в несанкционированном митинге вблизи дома № 4 на улице Октябрьской в Гродно. Там она «выражала свое несогласие с результатами выборов», «нелицеприятно отзывалась о сотрудниках милиции», «выкрикивала лозунги». Поэтому, мол, командир взвода ОМОНа Олег Седач принял решение о задержании женщины.

Ее препроводили в служебный транспорт, но «женщина, оказывая сопротивление, пыталась выйти из микроавтобуса». Марина, по версии следствия, «умышленно применила насилие в отношении двух сотрудниц ОМОНа»: укусила за левую кисть Бондарчук и нанесла Мазуркевич как минимум один удар в лицо. Эти травмы, сообщили суду, не повлекли за собой утрату здоровья.

Марина Поликарпова вину не признает, говорит, что это ее били — а она лишь защищалась. Рассказывает суду, что была шокирована происходящим и на улицах города 9 августа и тем, как с ней обращались в микроавтобусе. Говорит, что «просто защищалась от ударов, которые ей наносили сотрудницы ОМОНа».

Женщина рассказывает, что 9 августа до 17.00 работала в аптеке, потом пошла на избирательный участок, где встретила знакомую, вместе с ней поужинали и выдвинулись в центр города погулять. О том, что в Гродно будут митинги, изначально, говорит Марина, она не знала. Правда, в парке Жилибера, где подруги выпили по стакану пива, вспоминает женщина, между ними состоялся разговор: знакомая говорила, что, по слухам, в городе «что-то будет происходить», а Марина ответила, что выборы-то уже состоялись, мол, митинги же можно проводить только до них.

Женщины решили прогуляться до площади Советской, а оттуда поехать домой, однако знакомая Марины, встретив друзей, осталась около Молодежного центра. Обвиняемая пошла дальше, по дороге встретила брата и договорилась, что домой поедет вместе с ним. Мужчина же увидел знакомого и попросил сестру подождать его на остановке.

— Когда я вышла на пересечение улицы Советской и Октябрьской, увидела людей в черном и в масках. Я растерялась, потому что ничего подобного раньше не видела. Единственное, что я поняла: уехать не удастся. И я ушла в сквер, стояла там и ждала брата. В 22.10 я сделала фотографию, на которой видно, что я была как минимум в ста метрах от всех событий. Потом я увидела, что люди в черном побежали в сторону улицы Советской, оттуда были слышны крики. Я растерялась и испугалась, не знала, что делать. Позвонила брату, он сказал, что его задерживают. В тот момент в сквере находился человек в форме и маске. Я подошла к нему и спросила, как мне уйти из всего этого. Он махнул в сторону остановки, мол, идите туда. Я и пошла. И именно там меня задержал человек в гражданской одежде. Он сказал, чтобы я проследовала в бус и чтобы приготовила паспорт. Я думала, что это будет просто проверка документов. Потом из этого буса меня перевели в другой. Все это делал тот же человек в «гражданке». Вот именно в этом бусе и оказались две молодые девушки — тоже в гражданской одежде. Там также сидел еще один молодой человек. Я так поняла, это был еще один задержанный, — говорит Марина.

Она говорит, что не сопротивлялась и не возражала никому. Никто в бусе не говорил, за что она задержана, и не представлялся.

Потерпевшие сотрудницы ОМОНа. Фото: TUT.BY

 — Если бы мне кто-то сказал, что там какая-то акция, я бы сразу же ушла оттуда. В бусе я спросила у девушек, предъявлять ли мне паспорт. Кто-то из них сказал: «Небось в Польше живешь». Я ответила, что у меня есть паспорт и они могут посмотреть, где я живу. Я вообще не поняла, к чему была эта реплика. А потом меня стали оскорблять, назвали с*кой. Я спросила, почему они меня оскорбляют, за что. Они — молодые девушки, я по возрасту им в матери гожусь. Все это повергло меня в шок. И тогда Бондарчук ударила меня кулаком в плечо и ногой в бедро. После этого я упала на сиденье. И встать оттуда больше не могла. Потом она нанесла мне руками множество ударов. Один пришелся на лицо, очки разбились, зрение у меня плохое, я в тот момент потеряла вообще ориентацию, где я и что происходит. Потом я попросила, чтобы они представились. Они смеялись, что-то между собой говорили. А потом сказали: «Я Маша Лукашенко, а я Настя Лукашенко». «А при чем здесь Лукашенко?» — спросила я. «Не заткнешься, мы сейчас на тебя наручники наденем». Тогда я протянула руки и говорю, что раз надо и они имеют право это сделать, то пусть и надевают. Но надели они наручники так, что один расстегнулся. Я возьми и съязви: «Не можете даже нормально наручники надеть». Они еще нанесли несколько ударов. Единственное, что я могла делать, — это защищаться. Я отмахивалась правой рукой. Мазуркевич схватила меня за правую руку, Бондарчук придвинулась ко мне вплотную, встала на колено на соседнее сиденье и пыталась душить меня. В тот момент я реально испугалась за свою жизнь. Я никогда раньше не была в такой ситуации, я отодвинулась и опустила голову вниз и получается, что ее рука попала мне в рот, и я чисто инстинктивно укусила ее. Что касается удара в лицо второй сотруднице, то этот эпизод я не помню. Может, это произошло, когда я отмахивалась от них, — говорит сегодня в суде Марина.

В итоге женщине закрутили руки. Сотрудницы, по словам обвиняемой, «позвали какого-то Виктора». Через мгновение Марина почувствовала сильный удар по затылку. Потом из ее прически вынули заколки и сильно дернули за волосы, а наручники застегнули так сильно, что в Ленинский РОВД, куда в итоге привезли Марину, из раны на руке шла кровь.

 — Никакого намерения покинуть автомобиль у меня не было. Если я что-то и делала, то это была самооборона, я защищала свою жизнь, потому что я реально испугалась. Они меня оскорбили, я им сделала замечание. В этом была суть конфликта, — уверена обвиняемая. По ее словам, все время, когда все это происходило в микроавтобусе, дверь буса была все время открыта.

Гособвинитель долго пытается выяснить у нее, почему она, увидев скопление людей в черной форме, не вернулась обратно на улицу Советскую, где их не было.

Марина снова и снова объясняет, что пыталась отойти подальше от силовиков и поэтому направилась в сквер. Гособвинитель спрашивает, почему, опасаясь сотрудников внутренних органов, женщина все же пошла именно туда, а не выбрала другой путь.

Обвиняемая говорит, что до 9 августа и не предполагала, что милицию надо опасаться.

 — Я просто решила отойти подальше от скопления людей и дождаться брата, — еще раз говорит женщина.

Также она говорит, что по визуальным признакам могла разве что предполагать, что находится в милицейской машине, а эти люди в гражданском — представители правоохранительных органов.

 — Я не до конца понимала, кто это за люди. Предполагала — да, потому что водитель микроавтобуса был в форме, рядом были люди в черном и шлемах, около Советской площади стояла спецтехника. Но машина не милицейская, девушки в ней — без формы, точно я поняла, кто это, только когда меня привезли в отделение милиции, — говорит женщина.

Так выглядела Марина в августе. Фото: «Радыё Свабода»Гособвинитель просит зачитать протокол опроса обвиняемой от 10 августа. Из него следует, что Марина и ее знакомая знали о предстоящем митинге в городе и из любопытства поехали в центр Гродно посмотреть на происходящее, а также женщина говорила, что в сквере были «мы», а не она одна, как рассказывает на судебном заседании.

Марина отвечает, что на момент допроса была в очень плохом состоянии.

 — Я была избита, не спала целую ночь. На тот момент не пила свои таблетки от давления. Когда меня привезли в милицию, у меня кружилась голова и тошнило. Мне вызывали скорую, в том числе и перед опросом у следователя. Мой адвокат ходатайствовал, чтобы опрос был отложен ввиду моего физического состояния, однако нам не разрешили это сделать. Также мне не дали очки, а вижу я плохо, поэтому не все прочитала. Так могу объяснить те мои показания, — говорит Марина.

Она настаивает: все, что делала в микроавтобусе, — это самооборона.

— Я тогда думала о том, что работаю провизором в аптеке и как это я с побитым лицом выйду на работу. А еще у меня ранее была сделана сложная операция по лор-заболеванию. Я боялась, что мне сломают еще и нос. Поэтому левой рукой я закрывала свое лицо, а правой — отмахивалась от девушек.

После случившегося Марина сняла побои, а также написала заявление в Следственный комитет, однако по этим фактам уголовное дело не возбуждено.

«Она препятствовала деятельности сотрудников органов внутренних дел, целенаправленно делала удары мне в лицо и кусала коллегу»

После в судебном заседании заслушали двух потерпевших — сотрудниц гродненского ОМОНа Дарью Бондарчук и Марию Мазуркевич. Милиционеры не дают сфотографировать себя (в зале суда все в масках), на контакт с журналистами не идут.

Мария рассказала, что служит в милиции с октября 2010 года. В ее обязанности среди прочего входит «охрана общественного порядка и пресечение противоправных действий». 9 августа она заступила на службу с 8 утра «до особо распоряжения». Как она позже сказала, дома была только в пять утра 11 августа. Охрану порядка она и ее коллега осуществляли по всей территории города Гродно. На улицу Советскую они приехали вечером и находились в служебном микроавтобусе, который был припаркован около памятника Соколовскому.

— Примерно в 22.30 нам в служебный автомобиль доставили женщину и сказали, что ее надо доставить в РОВД. Она села, мы представились: «Прапорщик Бондарчук, прапорщик Мазуркевич». Она начала возмущаться, говорила, что ничего не совершала и что мы ответим за свои действия. Мы просили, чтобы она успокоилась. Она встала и начала хватать нас за одежду, пыталась выходить. Мы сказали, что если она будет дальше так себя вести, мы применим силу и спецсредства — наденем на нее наручники, — рассказывает суду Мария Мазуркевич.

В итоге две сотрудницы ОМОНа решили все же надеть на Марину наручники, для этого Мария «начала совершать загиб руки» справа за спину, а Дарья — слева.

 — Когда я попыталась совершить загиб руки справа, она сорвала с меня маску. Марина Николаевна билась руками и ногами, пыталась выйти. Чтобы нанести ей наименьший вред, мы застегнули наручники не до конца спереди. Но она снова начала сопротивляться, — рассказывает сотрудница ОМОНа.

Также, по словам Марии, перед всем происходящим Марина достала телефон из сумки и сказала, что будет снимать видео. Сотрудницам ОМОНа это не понравилось, поэтому они сказали, что сотрудников милиции снимать на видео нельзя. Когда адвокат поинтересовалась, почему нельзя и каким правовым актом руководствовались сотрудницы, Мария не смогла ответить. Только объяснила, что сама не хотела, чтобы ее снимали на видео.

— Когда Дарья взяла Марину Николаевну за руку, та как-то подняла ее руку и укусила. При этом удерживала ее так около минуты, — говорит Мария.

— Последовала ли какая-то реакция на укус со стороны потерпевшей? — спрашивает прокурор.

— Нет, но я запомнила лицо коллеги, которое скривилось от боли.

Сотрудницы ОМОНа также утверждают, что они не наносили обвиняемой удары руками и ногами. Физических воздействий, кроме тех, которые были необходимы для того, чтобы произвести загиб рук за спину и надеть наручники, они не оказывали. Также они, по их словам, не оскорбляли обвиняемую и нецензурной бранью не высказывались.

По словам Марии, «обвиняемая все это говорит, чтобы избежать наказания за противоправное деяние».

 — Она препятствовала деятельности сотрудников органов внутренних дел, целенаправленно делала удары мне в лицо и кусала коллегу. Она умышленно нанесла рукой удар.

Правда, Мария не смогла ответить на вопрос адвоката, как точно обвиняемая пыталась выйти, ведь она сидела около окна, и как пыталась дотянуться до ручки двери и открыть ее, если дверь была открыта. В одном из протоколов допроса Мария говорила, что обвиняемая хваталась за ручку двери, но как она смогла туда дотянуться, ведь проход между сиденьями узкий, а путь ей фактически преграждали две сотрудницы милиции, пояснить не смогла. Также она не помнит, кто предложил применить спецсредства и надеть на женщину наручники, не помнит и во что была одета обвиняемая и были ли на ней очки.

— Почему решили надевать за спиной наручники? — спрашивает адвокат.

— Потому что их можно надевать за спиной.

Дарья Бондарчук в милиции с мая 2013 года. 9 августа также заступила на службу в 8 утра. Рассказывала о происшествии в служебном автомобиле практически то же самое.

— Сотрудники привели к нам обвиняемую, я ей подала руку, потому что ей было трудно залезть в бус, мы представились и сказали, что она задержана. После этого она стала буйствовать, кричать, размахивать руками, — говорит Дарья.

Она говорит, что женщина ее укусила, когда она пыталась завести ее руки за спину. Удерживала так ее руку около минуты «или даже больше».

— Наутро у меня были еще отпечатки ее зубов. В это время она умышленно замахнулась и ударила коллегу по лицу, это было не случайно. Мы решили надеть ей наручники спереди, но не до конца застегнули. Она буйствовала и размахивала руками, тогда мы решили надеть ей наручникам сзади, так как это сковывает движение, — рассказывает Дарья.

Она заявляет, что не била обвиняемую и не выказывала никаких оскорблений в ее адрес.

— Тогда как вы можете объяснить, что у обвиняемой 51 телесное повреждение? — спрашивает адвокат.

— Я к ним отношения не имею.

Обе девушки-милиционера подали гражданские иски о взыскании компенсации морального вреда. Каждая оценила свои переживания и травмы в пять тысяч белорусских рублей.

// TUT.BY